Перевод песни Die Leiden (Tyler Milchmann)

Wie es dunkelt und du mich verlässt, mein lieber Freund
Öffnen sie im Abgrund ihre Augen
Massengrab in meiner Brust, da liegen sie gedrängt
Auge um Auge, Zahn um Zahn
So fängt die nächste Nacht des Terrors an

Shoot off their limbs!

Tiefes Grab rührt sein Aas
Wird neue Jagd im Dunkel leiten
Kriechen sie aus mir heraus
Die Hirten aller Leiden

Mondlicht glänzt auf ihren Panzern aus Fleisch und Schleim
Observiert sie gierig insgeheim
Schlaf erschrocken floh vor mir, wurd´ peinlich befragt
Dann haben sie den Kopf ihm abgehackt
So geht ihre nächste Nacht der Jagd

Leichen! Leiber! Futter für die Leiden!
Unsere Leichen, unsere Leiber
sind nur ein Futter für die Leiden

Dieses Grab hab ich geerbt
Es muss fremde Augen meiden
Dort wo keine Sonne scheint
Weiden meine Leiden

Der Morgen her, Die Nacht vorbei
Warum bin ich denn nicht allein?
Sie kriechen ums Bett, lauern in jeder Ecke
Am Schreibtisch, Wänden, an der Decke

Träumten wir, mein lieber Freund, nicht davon
Doch wir dachten, Gott lenkte

Schlägt die Stund´ der Quälerei
Wie hässlich muss denn Herrgott sein,
Als er mich damit so reich beschenkte

Когда темнеет и ты уходишь от меня, мой дорогой друг,
в бездне открывают они свои глаза,
братская могила в моей груди, там лежат они в тесноте,
око за око, зуб за зуб:
так начинается очередная ночь кошмара.

Отстрели им конечности!

Глубокая могила расшевеливает свою падаль,
посылает на новую охоту во тьме,
они выползают из меня наружу,
пастыри всех недугов.

Лунный свет сияет на их броне из плоти и слизи,
втайне с жаждой наблюдая за ними,
сон в ужасе сбежал от меня, был допрошен с пристрастием,
затем они отрубили ему голову.
Так продолжается их очередная ночь охоты…

Трупы! Тела! Корм для недугов!
Наши трупы, наши тела —
всего лишь корм для недугов.

Эту могилу я перенял,
она должна избегать чужих глаз;
там, где не светит солнце,
пасутся мои недуги.

Наступило утро, ночь прошла,
тогда почему я не один?
Они ползают вокруг кровати, подстерегают в каждом углу,
у письменного стола, на стенах и потолке.

Мы не мечтали о них, мой дорогой друг,
но мы думали, а Бог направлял.¹

Бьет час мучений,
насколько же безобразным должен быть Господь Бог,
что он так щедро меня ими одарил.