Перевод песни Dieter Malinek, Ulla und ich (Reinhard Mey)

Er hieß Dieter Malinek, und er sagte,
er wäre Journalist,
Das war ein Klasse-Typ,
der wußte immer gleich, was Sache ist,
Der kannte das Bermuda-Dreieck,
der kannte die halbe Welt,
Ulla und ich war‘n sechzehn und
wir war‘n schon mal bis Bielefeld.

Woher er kam, erfuhr wohl keiner von uns beiden.
Eines Nachmittags war er eben einfach da,
Ein Paradiesvogel, verirrt in unsre Breiten
Kam er zu uns in Eiscafe „Venezia“.
Er ging zur Juke-Box und drückte Rita Pavone,
Ulla und ich starrten verzaubert zu ihm hin.
Ulla und ich aßen Erdbeer-Nuß mit Zitrone
Und er bestellte: „Gin Tonic mit reichlich Gin.“

Er hieß Dieter Malinek,
und er sagte, er wäre Journalist,
Das war ein Klasse-Typ,
der wußte immer gleich, was Sache ist.
Der hatte einen roten Alfa Cabrio
mit Extralicht,
Und ich ein altes blaues Moped
und Pickel im Gesicht.

Er sprach uns an, und ich glaub‘,
ich stotterte kläglich,
Und Ulla sagte, ihr war ganz weich in den Knien.
Wir sah‘n ihn öfter und bald trafen wir uns täglich,
Und dann machten wir
keinen Schritt mehr ohne ihn.
Wir durften uns in seinem Glanz
sonnen und weiden,
Bei jedem Tanz, bei jedem Fest
war‘n wir zu dritt.
Anfangs nahmen Ulla und ich ihn mit uns beiden,
Später nahmen die beiden mich dann nur noch mit.

Er hieß Dieter Malinek,
und er sagte, er wäre Journalist,
Das war ein Klasse-Typ,
der wußte immer gleich, was Sache ist,
Der kannte Peter Alexander,
Ernst Mosch und halb Hollywood
Und ich den Sohn vom Bürgermeister,
und auch den nicht mal gut.

Und er erzählte von den Inseln unter dem Winde,
Von Java und den Hochebenen von Peru,
Von Mohnfeldern, von Zuckerrohr und Chinarinde,
Wir hörten ihm mit großen blanken Augen zu.
Und eines Morgens dann
waren die zwei verschwunden,
Ich war nicht einmal überrascht, ich ahnt‘ es längst,
Und doch hab‘ ich es lange Zeit nicht überwunden,
Verlassen werden tut doch mehr weh,
als du denkst!

Er hieß Dieter Malinek, und
er sagte, er wäre Journalist,
Das war ein Klasse-Typ,
der wußte immer gleich, was Sache ist,
Der duftete aus jedem Knopfloch
nach der großen weiten Welt
Und ich nach mittelmäß‘gem Schüler
mit 3 Mark Taschengeld.

Nun, das war gestern vor beinahe zwanzig Jahren,
Manches Mal dacht‘ ich an die zwei,
längst ohne Groll.
Vom Bürgermeister hab‘ ich neulich erst erfahren,
Daß sie in Kamen eine Kneipe haben soll.
Und sie ist nicht in Valparaiso gewesen,
Auf Java nicht und den Hocheb‘nen von Peru.
Ihre Inseln unter dem Winde sind ihr Tresen.
Und die Betrunk‘nen
hör‘n mit glas‘gen Augen zu:

Er hieß Dieter Malinek,
und er sagte, er wäre Journalist,
Das war ein Klasse-Typ,
der wußte immer gleich, was Sache ist,
Der kannte das Bermuda-Dreieck,
der kannte die ganze Welt,
Und ich war damals grade sechzehn
und schon mal bis Bielefeld!

Его имя было Дитер Малинек
И он называл себя журналистом.
Это был классный малый,
Который знал обо всем на свете,
Был знаком с Бермудским треугольником
И объездил пол-света,
А нам с Улей было по шестнадцать,
И мы не были нигде дальше Билефельда.

Откуда он взялся, никто, пожалуй, не знал.
Он просто появился как-то днем,
Как райская птица, по ошибке залетевшая сюда.
В кафе-мороженое «Венеция» он подошел к нам,
В музыкальном автомате поставил Риту Павоне.
Уля и я зачарованно глядели на него.
Уля и я ели землянично-ореховое с лимоном,
А он заказал: «Джин с тоником, и побольше джина».

Его имя было Дитер Малинек
И он называл себя журналистом.
Это был классный малый,
Который знал обо всем на свете,
У него был Альфа-Кабрио
с дополнительными фарами,
А у меня – старый синий мопед,
И прыщи на лице.

Он заговорил с нами и я, кажется,
Отвечал ему жалко заикаясь.
А Уля потом сказала, что у нее подгибались колени.
Мы стали видеться чаще, а вскоре – каждый день,
И после этого
ни шагу не делали без него.
Нам хотелось в наслаждаться и радоваться
его блеску,
На танцы, на все вечеринки
Ходили мы втроем.
Сначал мы с Улей брали его,
Потом они оба брали с собой меня.

Его имя было Дитер Малинек
И он называл себя журналистом.
Это был классный малый,
Который знал обо всем на свете,
Он был знаком с Питером Александром,
Эрнстом Мошем и половиной Голливуда.
А я – только с сыном бургомистра
и то не очень близко.

Он нам рассказывал про Антильские острова¹,
Про Яву, высокогорья Перу, про
Маковые поля, сахарный тростник и хинное дерево,
Мы слушали вытаращив глаза.
Но однажды утром
эти двое исчезли,
Я совсем не удивился, я догадывался давно,
И всё же оправился не скоро.
Быть брошенным – очень неприятно,
Как вы думаете?

Его имя было Дитер Малинек
И он называл себя журналистом.
Это был классный малый,
Который знал обо всем на свете,
Из каждой его складки пахло
необъятными просторами мира.
А от меня – посредственным учеником
с тремя Марками карманных денег.

Да, прошло почти двадцать лет,
Иногда я вспоминаю о ней и о нём,
Уже давно без злобы и сожаления.
От бургомистра я недавно узнал,
Что она держит пивнушку в городке Камен.
Что она не была ни в Вальпараисо,
Ни на Яве, ни на высокогорье Перу,
Её Подветренными островами стали барная стойка
И пьянчужки со стеклянными глазами,
которым она рассказывает, что:

Его имя было Дитер Малинек
И он называл себя журналистом.
Это был классный малый,
Который знал обо всем на свете,
Был знаком с Бермудским треугольником,
И объездил пол-света,
А мне тогда было шестнадцать,
И я нигде не была дальше Билефельда!