Перевод песни Der Wald der vergessenen Puppen (Samsas Traum)

Der Feuervögel Krallen
Ließen mich im
Sturmgetöse los,
Aus luft'ger Höhe fallen;
Der Sturz gebremst
Von weichem, dichtem Moos.
Ich steh' auf, blick' mich um,
Und ich erkenne, dass der Wind
Mich dorthin trug, wo ich als Kind,
Unbeschwert, ungestört,
Die Zeit verschlief.

Dies ist der Ort, wo es begann,
an dem ich viel verlor,
Doch noch viel mehr gewann.
Hier starben meine Träume,
Im Schatten stummer Apfelbäume,
Hier wurde ich ermordet,
Meine Seele aus dem Leib geschnitten,
Hier wurde ich durch Menschenhand
Gequält, gepeinigt und verbrannt...

...Denn weit im inneren des Waldes
Lag ein Platz, wo kaum das Licht
Durch die Wipfel alter Eichen drang,
Man sah die Hand fast nicht mehr
Vor den Augen. Kahle Äste
Streckten ihre Klauen vor,
Das Wurzelwerk wuchs fordernd
Aus dem Unterholz empor.

Hinter den Stämmen,
Unter dem Laub,
In einem Erdloch:
Wie Sternenstaub
Glitzerten gläserne Augen
Und zerbrochene Gesichter
Aus Keramik, und sie zogen
Ihre Kreise um den Jungen
Immer dichter.

Hast Du uns schon vergessen?
Hast du an uns gedacht?
Wir werden auferstehen,
In jeder Vollmondnacht.

In der Mitte der Lichtung
Steht sie mit stolz erhob'nem Kinn,
Man sieht gleich: von allen Puppen
Ist sie die Anführerin.
Ihre Locken wallen
Über ihre Schultern, weiß wie Maden,
In der Brust steckt ihr die Nadel,
In der Hand hält sie den Faden.

Schmales Mündlein,
Stummes Leid,
Angenähte Beine,
Ein verdrecktes, blaues Kleid.
Sie hebt die Ärmchen,
Formt den Blick zu einer Frage,
Und aus jeder Himmelsrichtung
Tost wie Donner die Anklage:

"Hast Du mich schon vergessen?
Hast du an mich gedacht?
Ich werde auferstehen,
In jeder Vollmondnacht!"

Hast Du verstanden?
Nimm die Nadel und den Faden,
Näh' sie zusammen,
Leg Dich zu ihr in die Maden.
Du musst die Nadel
Tiefer in sie rammen,
Komm', nimm den Faden
Und nähe sie zusammen.

"Hast Du mich schon vergessen?
Hast du an mich gedacht?
So nähe mich zusammen,
In dieser Vollmondnacht!"

Когти огненных птиц
отпускают меня
в бушующей буре,
бросают с воздушной выси;
падение прерывается
густым мягким мхом.
Я встаю, озираюсь вокруг
и понимаю, что ветер
принес меня туда, где я ребенком
спокойно и беззаботно
проводил время за сном.

Это то место, где все началось,
где я многое потерял,
но еще больше приобрел.
Здесь умерли мои мечты
в тени безмолвных яблонь,
здесь я был убит,
а моя душа – вырезана из тела;
здесь я руками человеческими был
замучен, истерзан и сожжен…

…Ведь далеко в глубине леса
находилась поляна, где свет
едва проникал сквозь макушки старых дубов,
почти ничего не было видно
перед глазами; голые сучья
протягивали свои когти,
властно прорастали корни
из подлеска.

За стволами деревьев,
под опавшей листвой,
в яме,
словно звездная пыль,
блестели стеклянные глазки
и разбитые лица
из керамики; они
закружили вокруг мальчика,
сжимая кольцо все плотнее.

Ты нас уже забыл?
Ты думал о нас?
Мы будем оживать
каждое полнолуние.

Посреди поляны
стоит она с гордо поднятым подбородком,
и сразу видно, что среди всех кукол
она – предводительница.
Ее кудри струятся
по плечам, белые, словно личинки;
из груди торчит игла,
в руке она держит нитку.

Худенькие губки,
немая печаль,
пришитые ножки,
запачканное голубое платье.
Она поднимает ручки,
делает вопросительный взгляд,
и со всех сторон,
словно гром, обрушивается обвинение:

«Ты меня уже забыл?
Ты думал обо мне?
Я буду оживать
каждое полнолуние.»

Ты понял?
Возьми нитку с иголкой
и сшей ее,
ляг к ней в личинки.
Ты должен иголку
втыкать в нее глубже,
давай, возьми нитку
и сшей ее.

«Ты меня уже забыл?
Ты думал обо мне?
Так сшей меня
в это полнолуние!»