«Letzte Nacht bist du noch einmal zurückgekehrt in einem Traum, Einem schrecklichen Traum. Jetzt weiß ich, es ist vorbei. Du bist tot. Alle sind tot.»
Erste Abteilung: Maaten.
Etwas ist bei uns unter Deck, Es klagt, es flüstert, sein Gejammer Dringt herauf aus dem Versteck Unterm Orlop in der Totenkammer. Dort sitzen arme Seelen fest, Da uns das acht Fuß tiefe Eis, Kein Seemannsgrab mehr schaufeln lässt, So tief ist es, so fest und weiß.
Etwas ist mit uns auf dem Schiff, Es folgt uns, wie ein stummer Schatten, Die Maaten hält es fest im Griff, Stur sagen sie, das sind doch nur Ratten. Zähne nagen schon seit Wochen In der Kammer durch das Leinen, Hin zu Haaren, Haut und Knochen, Zu gefrorenen Gebeinen.
Wahrschau!
Die Männer glauben felsenfest, Etwas lauert dort im Dunkeln, Wenn man die Maaten reden lässt, Berichten sie, wie Augen funkeln.
Die Offiziere winken ab und sagen, Das ist doch nur das Eis, Doch selbst sie quälen längst bange Fragen, Denn jeder Backsmaat weiß, Dass nicht nur das Presseis scharrt, Nachts steigt ein Flüstern auf, Man hört es wenn man Kohle karrt, Von der Last zur Messe rauf.
Die Abendwache kann’s beschwören, Dort in den Nebelschwaden, Kann man sie stöhnen hören Die toten Kameraden.
Wahrschau!
Dem ersten Winter trotzten wir, Dem zweiten hielten wir noch stand, Der dritte Winter ist nun hier, Er knechtet uns mit seiner Eiseshand. Die Fahrrinne bleibt zugefroren, Der Sprengstoff ist längst ausgegangen, Wir haben unsre Kraft verloren, Sind hier seit Jahr und Tag gefangen.
Wo Pressrücken sich auftürmen, Wo die Gewalten sich verschworen, In Kälte, Nässe und Stürmen Ging die Erebus verloren.
Auch uns verschont das Packeis nicht, Es malmt und schiebt Und quetscht, als es die Schotten bricht Und seine Zähne fletscht. Nichts als die Dunkelheit Verhüllt uns Tag und Nacht, Und von draußen schreit Der Wind, er zerrt und lacht.
Wahrschau!
Die Luft ist stickig und schwer, Die Vorratskammern sind leer, Keiner spricht es laut aus, Wir müssen hier raus!
Terror, Erebus, Navigantur et procedunt, In tenebris et frigore. Umbrae silentes et larvae.
Zweite Abteilung: Tiere.
«Zieht! Zieht!»
Wir ziehn an nassen Tauen Die Beiboote zu Fuß, Als wir nach Norden schauen, Ein schwacher, letzter Gruß. Dort ragen kahle Masten, Einer Warnung gleich hinauf, Bepackt mit Furcht und Lasten Gaben wir die Terror auf.
Stemmt und zieht! Was immer auch geschieht, Bleibt bloß nicht stehen! Wir müssen weitergehen. Schiebt an! Schiebt an! Wir kommen kaum voran! Wir stecken fest im Eis Im endlos kalten Weiß.
Aus Maaten werden Tiere, Plötzlich geht es schnell, Die letzten Offiziere Sie rufen zum Apell.
Dort starren sie in Augen, ausdruckslos und leer, Dort, wo einmal Hoffnung war, ist keine Hoffnung mehr.
Seht her! Habt acht! Ein Feuer wird entfacht, Schöpft aus seiner Glut, Noch einmal allen Mut. Gebt acht! Gebt acht! Wir wachen heute Nacht Über jeden, der sich rührt, Jeden, der den Hunger spürt.
Jetzt ziehn wir Rettungsboote Durch Kälte, Schnee und Eis, In ihnen liegen Tote, Von denen keiner weiß. Wir könn’n sie nicht bestatten, Doch wir lassen nichts zurück, Wir fraßen selbst von Ratten, Jedes noch so magre Stück.
Der Scharbock holt uns alle ein, Ganz gleich, wie wir uns sputen, Er macht uns schwach, krümmt Arm und Bein, Lässt Haar und Knochen bluten. Das alte Ungeheuer Gräbt sich jedem ins Gesicht, In Nächten ohne Feuer, Ohne Wärme, ohne Licht.
In Plünnen klamm und schwer, Geh’n wir starr vor kaltem Schweiß, Der Sonne hinterher Oder stolpern wir im Kreis? Tagsüber in der Ferne Spiegeln Segel sich im Eis, Doch nachts beim Licht der Sterne Ist da nichts als kaltes Weiß.
Dritte Abteilung: Gespenster.
Wer lebt, fürchtet die Toten, Die hinter uns marschieren, Sie folgen unsren Booten, Geduckt, auf allen Vieren. Knochenmänner ziehen Die Pinassen im Geschirr, Die letzten Kräfte fliehen, Hohle Augen stieren wirr.
Die Toten, steif und hager, Schwarze Schatten in der Nacht, Umkreisen unser Lager, Harren wortlos unsrer Wacht. Ihr Flüstern, es hebt an, Wenn die Stille uns umfängt, Dringt sie ein in jeden Mann, Die Stimme, die uns lenkt. Sie kommen!
Sie sagt, wir müssen gehen Ein Ort weit fort von hier. Sie sagt, ihr werdet sehen, Ihr seid längst tot wie wir.
Sie kommen uns hol ‘n!
Wahrschau!
Schlaf, wo bleibst du? Tod, was treibst du? Eis, wann schmilzt du? Geist, was willst du? Schlaf, wo bleibst du? Tod, was treibst du? Mutter, komm und deck mich zu! Gib mir Ruh! Gib mir ewige Ruh!
«Hier. Ich bin hier. Wo bleibst du, Schlaf, wo bleibst du‘?»
Nur noch ein paar Stunden, Nur noch dieses eine Stück, Der Hunger, er schlägt Wunden, Lässt uns ausgezehrt zurück. Dort, wo wir niederkauern, Steigen sie empor, Gespenster, die hier lauern, Sie kriechen uns ins Ohr.
Mit Stimmen, süßen Klängen, Schatten aus vergang‘ner Zeit, Die unerbittlich in uns drängen, Wir geben nach, die Arme weit.
Komm zu mir, komm zu mir.
Heute kommen wir nach Haus, Geister kehren wieder, Kälte löscht den Atem aus, Schnee fällt auf off‘ne Lider.
Und der Schnee, und der Schnee, Er fällt und fällt. Er fällt auf off‘ne Lider, Silentium est infinitum.
Und der Schnee, und der Schnee, Und der Schnee, er fällt. Und der Schnee, und der Schnee, Er fällt und fällt. Er fällt und fällt, und fällt.
Manes nos frequentant. In umbra evanuit nostra vanitas.
Sie kommen, sie kommen, Sie komm’n nach Haus. Geister kehren wieder.
Epilog: Amarok.
Erebus. Terror
«Ich war bei dir auf deinem Schiff der Erebus. Sie lag zerschmettert im Eis. Es war bitterkalt. Wind peitschte über die Reling. Niemand war zu sehen bis auf dich. Du schwebtest überm Achterdeck, die Arme seitlich ausgebreitet, Wie unser Heiland am Kreuz. So schwebtest du in der Luft und starrtest auf mich hinab, Die Augen aufgerissen, den Mund nach vorn gereckt, Als würdest du sprechen wollen, doch heraus kamen nur Seltsam kehlige Laute, wie die eines Tieres und dann sah ich ihn.»
Tuba mirum spargens sonum Per sepulchra regionum coget omnes ante thronum.
«Groß, wie ein ausgewachsenes Rind, Ein schwarzes Ungetüm, ein Wolf, Der dich langsam umkreiste, bevor er mich erblickte, Und die Zähne fletschte, und ich erwachte Schweißgebadet in unserem Bett, Das du nie mehr mit mir teilen wirst.»
Rigor mortis.
«Denn du bist tot, das weiß ich jetzt. Dein Geist ist zurückgekehrt, um mir das zu sagen. Du bist tot. Alle sind tot. Gott, sei eurer armen Seelen gnädig.»
Цикл «Все духи». Первое повествование.
Пролог: сон Джейн.
«Прошлой ночью ты снова вернулся во сне, В страшном сне. Теперь я знаю, что всё кончено. Ты — мёртв, все мертвы.»
Первое отделение: Старшины.
Что-то скрывается у нас под палубой, Оно жалуется, оно шепчет, его плач Проникает из укрытия Под кубриком в мертвецкой. Бедные души засели там намертво, Так как лёд глубиной восемь футов Больше не позволяет нам копать могилы для моряков, Он такой глубокий, такой прочный и белый.
Что-то находится рядом с нами на корабле, Оно следует за нами, как немая тень, Старшины держат это под контролем, Они упрямо говорят, что это же всего лишь крысы. Зубы уже несколько недель подбираются В каптёрке сквозь снасти К волосам, коже и костям, К замороженным скелетам.
Полундра!
Люди считают, Что что-то скрывается там в темноте, Когда старшины говорят, Они сообщают, что в темноте сверкают чьи-то глаза.
Офицеры отмахиваются и говорят, Что это всего лишь лёд, Но даже они давно мучаются тревожными вопросами, Потому что каждый старшина знает, Что это не только трещит торос, Ночью доносится шёпот, Его можно услышать, когда возят уголь Из хранилища вверх к печи.
Несущие вечернюю вахту могут поклясться, Что там, в пелене тумана, Можно услышать стоны Их мёртвых товарищей.
Полундра!
Мы бросили вызов первой зиме, Вторую мы ещё выдерживаем, Теперь пришла третья зима, Он властвует над нами своей ледяной рукой. Фарватер остаётся замороженным, Взрывчатка давно закончилась, Мы потеряли нашу силу Мы уже слишком давно в ловушке.
Там, где поднимается нагромождение льда, Силы природы будто сговорились В холоде, сырости и штормах Эребус был потерян.
Паковый лёд1 также не щадит нас, Он скрипит, толкает и сжимает, Когда он ломает переборки2 И скалит свои зубы. Ничто, кроме тьмы, Не окружает нас днём и ночью, А снаружи Кричит ветер, он дует и смеётся.
Полундра!
Воздух душный и тяжёлый, Кладовые пусты, Никто не произносит это вслух, Мы должны выбраться отсюда!
Террор, Эребус, Мы продолжаем плыть Во тьме и холоде. Тишина и призраки.
Второе отделение: Звери.
«Тяните! Тяните!»
Мы тянем лодки на мокрых канатах И идём пешком, Когда мы смотрим на север, Мы посылаем слабое, последнее приветствие. Там торчат голые мачты, Как предупреждение, Охваченные страхом и бременем, Мы отдаёмся во власть ужаса.
Поднимайте и тяните! Что бы ни случилось, Не останавливайтесь! Мы должны идти дальше. Толкайте! Толкайте! Мы едва продвигаемся вперёд! Мы застряли во льду В бесконечно холодной белизне.
Старшины озверели, Внезапно всё продолжается дальше, Оставшиеся офицеры Начали перекличку.
Так уставившись в глаза, невыразительные и пустые, Там, где когда-то была надежда, больше её нет.
Смотрите сюда! Внимание! Огонь разгорается Зачерпните из него углей, Наберитесь смелости ещё раз. Осторожно! Осторожно! Сегодня ночью мы несём вахту Над каждым, кто шевелится, Над каждым, кто чувствует голод.
Теперь мы тянем спасательные шлюпки Через холод, снег и лёд, В них лежат мертвецы, О которых никто не знает. Мы не можем их похоронить И мы не оставим ничего, Мы уже жрём крыс, Неважно, какими тощими они были.
Цинга настигла нас всех, Как бы мы не спешили, Она делает нас слабыми, искривляет руки и ноги, Заставляя кровоточить волосы и кости. Древнее чудовище Подбирается к каждому лицу Ночью без огня, Без тепла, без света.
В липком и тяжёлом тряпье Идём ли мы за солнцем, Окоченелые от холодного пота Или бредём по кругу? Днём вдалеке Паруса отражаются во льду, Но ночью при свете звёзд Нет ничего, кроме холодной белизны.
Третье отделение: Призраки.
Те, кто жив, боится мёртвых, Которые маршируют позади нас, Они следуют за нашими лодками, Опустившись на четвереньки. Костлявые люди тянут Шлюпки на привязи, Последние силы истрачены, Пустые глаза бессмысленно глядят.
Мёртвые, окоченелые и измождённые, Чёрные тени ночью Окружают наше логово, Безмолвно ожидают нашего часа. Их шёпот раздаётся, Когда тишина окружает нас, Он проникает в каждого из нас, Голос, направляющий нас. Они идут!
Он говорит, что мы должны идти К месту далеко отсюда. Он говорит, вы увидите, Что вы давно мертвы, как и мы.
Они придут за нами!
Полундра!
Сон, где ты? Смерть, что ты делаешь? Лёд, когда ты растаешь? Призрак, чего ты хочешь? Сон, где ты? Смерть, что ты делаешь? Мама, подойди и укрой меня! Подари мне покой! Подари мне вечный покой!
«Здесь. Я здесь. Где ты, сон, где ты?»
Всего несколько часов И ещё немного, Голод наносит нам раны, Истощает нас. Они появляются там, Где мы сидим, Призраки, скрывающиеся здесь, Вползают нам в уши.
Сладкими звуками своих голосов Тени ушедшего времени Безжалостно вторгаются в нас, Мы сдаёмся, широко раскинув руки.
Иди ко мне, иди ко мне.
Сегодня мы придём домой, Призраки уходят, Холод заглушает дыхание, Снег падает на открытые веки.
И снег, и снег, Он падает и падает. Он падает на открытые веки, Тишина — это бесконечность.
И снег, и снег, И снег, он падает. И снег, и снег, Он падает и падает. Он падает и падает, и падает.
Призраки — наши частые гости. Наше тщеславие умирает в темноте.
Они уходят, oни уходят, Они уходят домой. Призраки уходят.
Эпилог: Амарок3.
Эребус, Террор.
«Я была с тобой на твоём корабле «Эребус», Он лежал разбитый во льду. Было очень холодно. Ветер хлестал по борту, никого не было видно, кроме тебя. Ты парил над кормовой палубой, раскинув руки, Как наш Спаситель на кресте. Так ты парил в воздухе и смотрел на меня, Распахнутые глаза, губы, вытянутые вперёд, Как будто ты хотел что-то сказать, но из них выходили лишь Странные горловые звуки, как у животного, и тогда я увидела его.»
Трубный глас заставляет все души Восстать из могил пред троном.
«Огромный, как взрослый бык, То ли чёрное страшилище, то ли волк, Который медленно кружил вокруг тебя, прежде чем он увидел меня, И стиснул зубы, и я проснулась В поту в нашей постели, Которую ты больше никогда не разделишь со мной.
Ледяная смерть.
«Ведь ты же мёртв, теперь я это знаю. Твой дух вернулся, чтобы рассказать мне об этом. Ты — мёртв. Все мертвы. Да будет милостив Господь к вашим бедным душам.»
Автор перевода —
1) Паковый лёд — морской лёд толщиной не менее 3 метров, просуществовавший более 2 годовых циклов нарастания и таяния. 2) Переборка — вертикальная стена внутри корпуса судна, кроме двойного борта, разделяющая внутреннее пространство на отсеки. 3) Амарок (Amarok, Amaroq) — дух гигантского волка в эскимосской (иннуитской) мифологии. Наиболее часто описывается как гигантский волк, пожирающий неосторожных охотников, решивших охотиться в одиночку в лесу ночью.
Понравился перевод?
Перевод песни Terror — Janus
Рейтинг: 5 / 52 мнений
Завтра
2) Переборка — вертикальная стена внутри корпуса судна, кроме двойного борта, разделяющая внутреннее пространство на отсеки.
3) Амарок (Amarok, Amaroq) — дух гигантского волка в эскимосской (иннуитской) мифологии. Наиболее часто описывается как гигантский волк, пожирающий неосторожных охотников, решивших охотиться в одиночку в лесу ночью.